Но эта идеализация Франции своеобразна, она имеет мало отношения к французским реалиям и никак не предполагает тяготения познакомиться с ними. Многие декабристы неоднократно бывали в Западной Европе, но их дневниковые записи об этих событиях весьма скудны в описании жизни и нравов Западной Европы. Это можно понять в отношении периодов войн с Наполеоном, но незаинтересованность проявляется и в другие времена, действительна интересной остается только культура. Какое-то внимание к западным странам  проявляет Ф.Н.Глинка. Но это русский военный поход и это главная тема в его дневниках. В Германии Глинка внимателен к природе и культуре, но не оставляет вниманием и нравы. Многочисленны браки немок с русскими, который «ищут души, а не душ». «Любопытно смотреть, как немцы и русские играют в банк. Первые ставят — гроши; другие — червонцы. Те при проигрыше морщатся; а эти — ничего! Ведь и по этаким мелочам можно узнавать характер народов.» Наконец Глинка приезжает во Францию - «La belle France! Прелестная Франция! — восклицают беспрестанно французы-учители. — Вот земной рай!.. Переезжайте Рейн, и вы увидите цветущую землю, счастливый народ, на каждом холме — виноград, в каждой долине — деревню! На что ни взглянете, все удивит, утешит и очарует вас. Там (во Франции) деревья обременены плодами, нивы — волнующимися жатвами, окрестности веселящимся народом. Переезжайте за Рейн, и вы увидите страны благополучные, изобилием и многолюдством кипящие». Вот в чем уверяют бродяги французские и вот чему, к несчастию, верят люди русские!.. Переезжают за Рейн — и где votre belle France! Где ваша прелестная Франция...Ужасно опустелые края, земля нагая, деревья увядшие и повсеместное безлюдье. Вот что представляется глазам: вижу пространство, но не вижу деревень; поля необработаны, окрестности унылы, тернии и волчцы растут на месте жатв!» и покидая Париж декабрист восклицает: «Любезные французы! Прелестные француженки! Вы нас пленили, очаровали, просветили, вы офранцузили нас!.. Читайте ж в душах наших усердное, пламенное желание подражать вам всегда! Так, мы употребим все усилия, чтобы общества обеих столиц наших одушевились, украсились умом и духом французским. (Так говорит француз за русских, а истинные русские, верно, повторять будут в утренних и вечерних молитвах своих: «Избави, господи, от мора, потопа, огня и французского духа!..) [2]

Многие годы провел в Европе декабрист Н.И.Тургенев, но внимание его обращено прежде всего к житейским и бытовым проблемам, интерес для него представляет по большей части русские дела и искусство:  «Будучи в Италии, смотрю на картины и т. п. Что же здесь иначе делать? Но не могу сказать, чтобы это меня очень занимало. Ал. Дм. Чертков может засвидетельствовать вам рвение и усердие, с которыми я таскался по церквам и монастырям Флоренции, чтобы видеть картины, фрески и пр. Самое лучшее в этих походах было для меня общество Черткова» [3]

В самом обобщенном виде требованиями декабристов были установление конституционной монархии, что позволило бы им реализоваться личностно, и отмена крепостного права, что давало возможность к личностной реализации русского народа. Императорская единоличная власть, сословность, крепостное право действительно пресекало личностные движения. Но в этих же временах присутствует и А.С.Пушкин, эти же проблемы он тоже решает. Споров и полемик о степени причастности и погруженности Пушкина в движение декабристов огромное количество. Резкое отношение поэта к русскому императору, который виделся ему как «Плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой» [5], известно. Он дружен с многими декабристами, присутствует на их собраниях, где «Читал свои Ноэли». В сказке же этой у Пушкина Дева Мария успокаивает плачущего младенца Христа:  «Не плачь, дитя, не плачь, сударь: вот бука, бука — русский царь!»[6]. Но, тем не менее, мы знаем факты о том, что Пушкин не поехал в Петербург, хотя, как говорят, и намеревался. Незадолго, за два месяца до выступления декабристов,  Пушкин пишет легендарное большое стихотворение «19 октября 1825». И поднять бокал он предлагает друзьям за царя: «Простим ему неправое гоненье: Он взял Париж, он основал лицей.» [7]Стихотворение не может не быть откликом на современные ему идеи и идеологии Что формулирует Пушкин как высшие ценности своего исторического момента? – Прежде всего высшую ценность союза друзей: «Друзья мои, прекрасен наш союз! Он как душа неразделим и вечен». Союз, община, консорция – высшая ценность, но этот же союз служит личностной реализации каждого его участника, каждый в этом союзе оригинален и ценен. Но ценностью каждого члена союза становится благополучие самого союза как такового. Связывающей основой здесь становится дружба, именно эту дружбу лицеисты не предали в самые смутные и тяжкие моменты. При этом дружба понимается как комплиментарные взаимоотношения, предполагающие благополучие «другого» залогом собственного благополучия, и наоборот – несчастья или гибель «другого» - уроном и нарушением собственной внутренней структуры, вплоть до физиологических угроз. Легендарный отечественный дипломат А.М.Горчаков невзирая на опасности ущербов своей карьеры, - и даже возможного причисления к декабристам! - 15 декабря 1825 года пытается помочь уехать из России И.Пущину. Он весьма как знаком с крамольными идеями друзей, но никого не предал.

Многократно говорилось о глубокой преданности Пушкина освободительным идеям, считавшего себя наследником и продолжателем великого дела декабристов, но крупнейший отечественный исследователь Ю.М.Лотман усомнился в безаппеляционности этого. Он приводит эпизод раздражения и возмущения Н.И.Тургенева, когда он получает из России от своего брата Х главу «Евгения Онегина» - «Стихи о мне Пушкина заставили меня пожать плечами. Судьи, меня и других судившие, делали свое дело: дело варваров, лишенных всякого света гражданственности, цивилизации. Это в натуре вещей. Но вот являются другие судьи. Можно иметь талант для поэзии, много ума, воображения, и при всем том быть варваром. А Пушкин и все русские, конечно, варвары» [8, c. 468-469] Анализируя ситуацию, исследователь приходит к выводу о том, что поэт ироничен в описании декабристов: «стихи эти не задевали ни благородства, ни добрых намерений декабристов. Они лишь ставили под сомнение серьезность их действий.»[8, с. 470]