Игнач Крест
(Селигерский)
Одними из наиболее древних, интересных и редких реликвий Селигерского края, свидетельствующих о первоначальном освоении этих мест, являются находимые иногда в лесах огромные загадочные валуны - со следами высеченной на них не то ступни человека, не то лапы медведя. Валуны с загадочными следами, вполне возможно, не только служили предметами поклонения, но и выполняли конкретную роль - обозначали древнейшие лесные пути. В Осташковском Тверском краеведческих музеях. можно увидеть массивные каменные кресты, вытесанных из огромных камней и стоявших на протяжении веков по вершинам славянских городищ. Эти каменные глыбы с полустершимися надписями, напоминают нам о некогда оживленных, но позабытых дорогах древности. 1238 году на этих болотистых берегах и в непроходимых лесах захлебнулось татарское нашествие: Селигерский Игнач-крест — символ поворота полчищ Батыя.
О существовании Игнач-Креста упоминают летописи, называющие его в качестве места, до которого дошли полчища Батыя в своем движении на Новгород и от которого они, по причинам, остающимся до конца так и необъясненными, повернули обратно. Вот эти строки из летописи, повествующие о событиях страшного для Руси 1238г.: „Посем татарове идоша ко Торжку и биша две недели, людие же изнемогаша во граде, а из Новагорода не бысть им помощи, зане бо тогда кийждо о себе печашеся, на всех страх и трепет бысть, в недоумении все быша и в неустроении, а татарове, взяша град Торжок и изсекоша всех марта в 5 день, тогда же гнашася от Торжку серегерским путем, даже до Игнача креста, секуще людей, яко траву, и точно за сто верст до Великого Новагорода не дойдоша ...” : «… и они безбожници въспятишася у Игнача креста».
Уже в советское время, обследуя вместе с лесничим К. П. Тихомировым старое кладбище на Березовском городище, краевед С. Н. Ильин обнаружил древний, вросший в землю каменный крест из красноватого гранита. Когда его выкопали из земли, то перед изумленными взорами присутствующих предстал внушительный монолит, изборожденный выбоинами и углублениями высотой более 120 сантиметров с массивной метровой перекладиной. Видно, не одно столетие простоял этот крест в сырой земле.
Так был найден этот интереснейший памятник, каких насчитывается буквально единицы. Найден на древнем Селигерском пути, по которому, согласно летописи, шел Батый, направляясь на покорение Новгородской земли. Невольно напрашивалась мысль: а не тот ли это легендарный Игнач-крест, до которого дошли татары и повернули в южные степи?
Чудо или промысел божий?
Один за другим падали русские города, уступая несметной силе невесть откуда взявшихся кочевников. Словно саранча, растекались они по русской земле, грабя, убивая и опустошая все на своем пути.
21 декабря пала Рязань, за ней — Коломна и Москва, сожжены дотла Владимир и Суздаль. На огромной территории от Средней Волги до Твери были разрушены и разграблены десятки городов и сел. С горечью писали летописцы о том, что завоеватели «взяли городов 14, кроме слобод и погостов, во един месяц февраль».
22 февраля 1238 года Батый «оступил Торжок». Две недели татары долбили его стены стенобитными орудиями — пороками — и, наконец, ворвавшись в город, жестоко истребили всех его жителей.
Меньше чем за год Батый покорил все северорусские княжества, разбив их поодиночке. Зарево пожарищ отмечало путь завоевателей. Казалось бы, тщеславный и жестокий Батый достиг всего, чего хотел. Только одно тревожило и беспокоило его. Где-то там, на севере, среди болот и лесов, лежал еще не покоренный, сказочно богатый торговый град Новгород, вместе со своим «пригородом» Псковом избежавший татарского разгрома.
Новгородцы обладали сильной и хорошо вооруженной боевой дружиной. На их помощь надеялся великий князь Юрий Всеволодович, когда давал татарам бой на реке Сити, о поддержке «старшего города» молили жители осажденного Торжка. По всей вероятности, и Батый опасался активных действий новгородцев. Не случайно сразу же после разгрома Торжка он бросается в погоню за остатками разбитого гарнизона, отступающего к Новгороду, стремясь обезопасить свое войско от внезапного нападения воинственных новгородцев.
Татары уже находились от Новгорода в нескольких переходах, уже где-то вдали маячили купола новгородских церквей, как вдруг случилось невероятное. Не дойдя до города ста верст, как сообщает летописец, Батый остановил войско и, к великому изумлению новгородцев, повернул на юг, к Козельску. Это было так непонятно и неожиданно, что дало впоследствии повод церковникам приписать счастливое избавление новгородцев от Батыева нашествия промыслу божьему и помощи «грозного воеводы архистратига небесных сил Михаила».
Кстати сказать, этой же точки зрения придерживался и известный историк Н. Карамзин в своей «Истории государства Российского».
Спор, которому 200 лет.
Но дело было, конечно, не в промысле божьем. Новгород был спасен еще под Торжком, героическая защита которого стоила Батыю двух драгоценных недель. Отряд Батыя был изрядно потрепан в сражениях с русскими дружинами, и татары, по-видимому, не решились штурмовать сильно укрепленный Новгород столь небольшими силами. К тому же наступала весна. Испугавшись весенней распутицы, Батый отдал приказ об отступлении.
Это отмечали многие исследователи еще до Карамзина. Уже тогда среди них начался спор, который длится вот уже более 200 лет: где искать то место, от которого Батый повернул обратно? Летописи, откуда были почерпнуты эти сведения, несмотря на всю их кажущуюся точность, были весьма немногословны. В них говорилось, что Батый «гнашася… от Торжку Серегерским путем даже и до Игнача-креста, а все людей секуще аки траву, за 100 верст до Новгорода не дойдоша».
Еще в 1853 году известный историк С. Соловьев высказал предположение, что, возможно, Игнач-крест — это древнее урочище, расположенное на месте теперешнего местечка Крестцы. Эту точку зрения поддержали некоторые другие ученые, и среди них один из авторов многотомного издания «Россия», В. П. Семенов-Тян-Шанский. Но уже тогда эта гипотеза вызвала серьезные возражения, «Как же так,— говорили ее противники, — ведь в летописи прямо сказано, что Батый шел «Серегерским путем», а Крестцы находятся в стороне от него. И притом 79 верст — это все-таки не 100, о которых упоминает летописец».
Стали искать летописный Игнач-крест в другом месте. И нашли небольшое село Игнатицы. Военный историк М. Иванин в середине XIX века авторитетно заявил: «Это и есть то самое место, где некогда находился Игнач-крест». И как будто бы все было за него: топонимика (Игнач-крест — Игнатицы), село стояло на правом берегу реки Полы, то есть на «Серегерском пути», в 120 верстах от Новгорода, если считать по воде.
Все было бы правдоподобно, если бы Иванина не подвела «мелочь» — те самые версты, о которых упоминает летописец. Дело в том, что наша современная верста — это совсем не одно и то же, что верста летописная. Она в два раза меньше старой. А это значит, что искать Игнач-крест надо километрах в 200 от Новгорода, на старом Селигерском пути. Правда, была здесь и одна трудность. Ведь у древнего водного пути, проходившего по Селигеру, было два направления. По какому же из них шел на Новгород Батый?
Каким путем шел Батый?
Селигер издавна был известен предприимчивым новгородцам как оживленный путь, по которому проходила основная торговля Новгорода с южными, северо-западными и восточными княжествами.
Лежал он на перекрестке древних водных путей, связывающих пять морей: Каспийское, Азовское, Черное, Белое и Балтийское. Не смущали купцов и небольшие волоки, которые существовали на перевальных пунктах через Валдайскую возвышенность. В этих местах суда разгружались, и команды волокли их по суше на катках, или «волокушах», на 5—10 верст и более. Не случайно одно из озер в районе Полнова носит название Волочное, а речка — Волоченка.
Недалеко от Залучья есть село Рвеницы, название которого (от слов «рыть», «копать ров»), по-видимому, связано с гидротехническим улучшением водного пути.
Судя по упоминаниям древних летописцев, в Великий Новгород через Селигер можно было попасть двумя путями.
Первый — по озеру Селигер на север к Полнову, волоком на 5—6 километров в озеро Велье и оттуда через реки Явонь и Пола в озеро Ильмень.
Второй — по озеру Селигер к Березовскому городищу, волоком в озеро Щебериха (2,5 километра), а затем через реки Щебериху и Полу в озеро Ильмень.
Второй путь был более удобный и уже в XII веке пользовался большей популярностью, чем первый.
Во всяком случае, именно им, как гласит Новгородская летопись 1199 года, из Новгорода во Владимир едет посольство просить одного из сыновей великого князя Всеволода Большое Гнездо на княжение в Новгород.
Князь Мстислав Удалой идет защищать Новгородскую землю от владимиро-суздальских князей тоже этим же путем (1216 год).
И, наконец, в 1229 году новгородцы пустились в погоню за литовцами, опустошившими все верховье Волги, опять-таки «Серегером», мимо Березовского городища.
Татаро-монголы пошли на Новгород, по-видимому, также этим путем, хотя он и был длиннее прямого сухопутного — на Вышний Волочок и Крестцы — на 6 переходов.
На первый взгляд это может показаться странным. В условиях весны и начинавшейся распутицы Батый, казалось, должен был спешить и выбирать кратчайший путь для своего войска, скорость передвижения которого была крайне незначительна: около 15 километров в день. Но он направился к Новгороду по льду озера Селигер. И не случайно.
Движение по льду рек — характерная особенность всего зимнего похода Батыя на русские земли.
От Рязани до Коломны он шел по льду реки Оки, к Москве — по Москве-реке, Владимиру — Москве-реке и Клязьме. В условиях снежной зимы, дремучих лесов и завалов это был единственный возможный путь для монгольской конницы и многочисленных обозов.
«Серегерский путь» позволял Батыю избежать трудного зимнего перехода через Валдайскую возвышенность по глухим лесистым местам, где трудно было пополнять запасы продовольствия и фуража. К тому же не исключено, что двигаться этим путем монголов побудили отступающие от Торжка остатки разбитой дружины, стремившейся укрыться за спасительными стенами Новгорода. Не случайно в ряде летописей мы читаем, что после разгрома Торжка Батый «за прочими людьми гнашася от Торжку Серегерским путем». Не на «плечах» ли этих «прочих людей» татары думали пробиться к Новгороду?
Не отсюда ли Батый повернул назад?
В начале Селигерского пути для охраны волока в озеро Щебериха был построен город — укрепление Березовец, принадлежавший до покорения Новгорода московским князем Иваном III Марфе Борецкой.
Остатки Березовского городища сохранились и доныне возле села Залучье.
Кстати сказать, старинное название села — Березовский рядок — свидетельствует о том, что раньше здесь были расположены торговые «рядки», находились купеческие торги. Березовское городище господствует над всей местностью, и отсюда сторожевым постам было хорошо видно приближение неприятеля.
От Березовского городища в сторону озера Щебериха ведет небольшой, 2,5-километровый волок, который не представлял особой трудности для тогдашних мореходов. В 30 километрах от него на реке Щеберихе стоял другой древний сторожевой город — Молвятицы (теперешние Молвотицы).
Именно эти места и решил обследовать С. Н. Ильин, много лет отдавший изучению истории Селигера. Несколько раз он пешком прошел по «Серегерскому пути» в поисках следов Батыева похода, изучал старые книги и летописи. В переписной книге Деревской пятины он нашел упоминание о деревне Игнашово, входившей некогда в состав Березовской волости (нынешняя деревня Игнашовка). Не то ли это место, возле которого некогда стоял Игнач-крест?
Для этого предположения были веские доказательства. Деревня расположена на правом берегу реки Щеберихи, то есть на древнем Селигерском пути, по которому шел Батый. О следах пребывания в этих местах татар свидетельствуют и названия близлежащих селений: Большие Татары, Малые Татары, Пустынка. От Игнашовки до Новгорода по воде ровно 200 километров, то есть примерно 100 летописных верст. Не отсюда ли Батый повернул назад?
Урочище или крест?
Большинство исследователей, занимавшихся поисками Игнача-креста, считали, что речь идет не о кресте как таковом, а о древнем урочище, которое стояло на перекрестке дорог или водных путей. Отсюда, мол, и название этого места — Игнач-крест.
Ну, а почему же тогда урочище имело такое странное название? Не потому ли, что оно возникло на месте, где некогда действительно стоял крест? Ничего невероятного в этом предположении не было. На Руси издревле существовал обычай обозначать крестами наиболее примечательные участки водных путей. От обычных намогильных такие кресты, получившие название памятных, отличались формой и большими размерами и были для купцов своеобразными ориентирами. В XII—XIII веках наши предки ставили их на берегах рек и озер для обозначения волоков, границ или таможенных пунктов для обмена товаров.
Один из таких крестов, известных исследователям, был найден в районе Селигера, на насыпной горе Городок, у впадения реки Волги в озеро Стерж.
Предусмотрительные новгородцы высекли на его поверхности памятную надпись, по которой мы можем судить о назначении этого памятного креста: «6661 (1133) месяца июля 14 день почах рыти реку сю аз Иванко Павлович и крест си поставих». Иванко Павлович — новгородский посадник, видимо, пытавшийся углубить русло реки, чтобы сделать ее пригодной для судоходства.
Другой селигерский крест — лопастицкий,— найденный возле озера Вселук, находился на берегу пролива, соединяющего озеро Лопастицы и Витбино, и тоже связан с использованием водных путей. На нем нет надписи, зато высечено какое-то странное скобообразное изображение. Ученые считают, что это не что иное, как княжеский знак суздальских князей. По этому знаку с достаточной точностью можно определить и «возраст» креста: конец XII — начало XIII века. Во всяком случае, крест уже существовал в 1224 году, еще до татарского нашествия.
Видимо, и Игнач-крест, по своим размерам и форме очень похожий на своих собратьев, тоже стоял на каком-то наиболее сложном и ответственном участке водного Селигерского пути. На каком же? Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться, что таким «узким» местом был перевальный участок от Березовского городка до места впадения в реку Щебериху ее правого притока реки Циновли. Ведь памятные кресты всегда ставились при устьях рек, проливах или трудных волоках. Можно предположить, что первоначально березовский крест как раз и находился возле деревни Игнашовки, на песчаном мысу, недалеко от впадения в Щебериху реки Циновли. Купцов, плывущих с севера, он предупреждал: начинается трудный участок пути, впереди волок.
Плывущим с юга напоминал: трудности позади. Потому что от впадения Циновли в Щебериху река становилась более полноводной, вполне доступной для судоходства. Все это так, скажете вы, но почему же тогда этот крест был найден не возле Игнашовки, а в 10 километрах от нее, на Березовском городище?
Могут ли кресты путешествовать?
Могут. Известно много случаев, когда кресты перемещались на многие километры от того места, где они ранее были поставлены. Да возьмем тот же стерженский крест.
В XIX веке он был выкопан из земли местным помещиком Обернибесовым, перевезен на кладбище погоста Стерж и установлен на могиле его предка, умершего в XVIII столетии.
Лопастицкий крест тоже долго не застоялся на одном месте: его увозили, а потом снова водворяли обратно.
Нерльский каменный крест после двукратного перемещения также был установлен на местном кладбище.
Вполне вероятно, что и березовский крест тоже мог стать крестом-путешественником. Тем более что с годами Селигерский путь начинает утрачивать свое значение, а памятные кресты перестают играть роль ориентиров и таможенных пунктов.
В XVI веке центр волости, в которую входила и деревня Игнашовка, переместился в Березовский рядок. Наверное, тогда на местное кладбище и был перевезен этот древний каменный крест.
Так, значит, это и есть тот самый летописный Игнач-крест, до которого «гнашася» Батый? Крест — современник татарского нашествия и свидетель неудачного похода на Новгород? Значит, разгадана наконец-то семивековая тайна? Как бы хотелось ответить на этот вопрос утвердительно! Но, увы, это — предположение, аргументированное и правдоподобное, но все-таки предположение, которое еще нуждается в своем подтверждении.
Одно несомненно: каменный крест, найденный на древнем «Серегерском пути», принадлежит к числу интереснейших памятников нашего прошлого. И он стоит того, чтобы им заинтересовались ученые. Кто знает, может быть, эта находка и приоткроет для нас многовековую тайну загадочного Игнач-креста, о котором вот уже 200 лет спорят русские историки.
