Валентин Антипенко
Исторические корни польской русофобии
Сегодня, когда Польша вновь стала эпицентром русофобии и стремится к возрождению 3-й Речи Посполитой, продвигая идею создания Балто-Черноморского объединения граничащих с Россией государств, весьма полезно вспомнить о причинах раздоров и о тех временах, с которых следует вести их отсчёт.
Для меня, рождённого в результате гремучей польско-русской родительской смеси, указанная тема актуальна всегда, поскольку сопровождала всю мою жизнь. И в разное время я по-разному воспринимал правоту одних и претензии других.
Не претендуя на истину в последней инстанции, смею утверждать, что сложные отношения соседних славянских народов определяются тремя основными причинами, привнесенными извне в период формирования феодальных государств:
1. В отличие от крещения Руси по греческому обряду польский князь Мешко предпочёл латинский вариант. В 966 году он крестил полян по католическому обряду, что привело к конфессиональному противостоянию, усугубленному позднее проникновением в Речь Посполитую иезуитов;
2. Традиционная вольница, гонор и заносчивость польской шляхты, порождённая неслыханными правами вплоть до выборности королей и использования с 1652 года «либерум вето», позволявшего блокировать принимаемые Сеймом решения. Для полноты картины следует отметить, что во второй половине XVIII столетия в Польше почти каждый десятый был шляхтичем, а в отдельных районах их количество доходило до четверти численности населения.
3. Частная собственность на землю в отличие от общинного пользования землёй у восточных славян, а также феминизация польского общества, чему способствовал установившийся культ Матери Божьей, а с ним и культ женщины.
Остановимся более подробно на первых двух причинах, которые представляются наиболее важными.
Как уже говорилось, крещение полян по католическому обряду в 966 году было инициировано могущественным князем Мешко I полабского происхождения.
С одной стороны оно было связано с его нежеланием принимать христианство от извечных соперников на западе, а с другой — постоянными войнами с северными язычниками, велетами (вильцами, лютичами).
Владения Мешко I около 985 года
Процесс христианизации полян проходил весьма болезненно. Только после подавления восстаний сторонников языческих верований в 1035-1037 годах процесс получил постепенное развитие.
Вслед за принятием христианства в Польшу понаехали католические деятели и священники. В те времена только они умели читать и писать, пользуясь латынью. Именно из-за эффективной миссионерской деятельности католической церкви и по ряду других причин вошедшая в моду в Европе реформация в титульной Польше не прижилась.
Следует подчеркнуть, что во времена христианизации и до середины XIII столетия главным соперником для поляков были западные и северные соседи.
Однако с появлением на Нёмане и Вилии переселившихся из Полабья иноверцев лютичей, от которых и произошло название Литва (Лютва), ситуация поменялась.
После образования в 1240 году в Новогрудке Великого Княжества Литовского путём добровольного объединения восточных княжеств для совместного противостояния крестоносцам и татаро-монголам, у Польши появился ещё один набиравший силу соперник, где католицизм не имел серьёзного влияния.
Хотя Великий князь Литовский Миндовг в 1251 году и крестился по католическому обряду, заполучив от Папы Римского королевскую корону, этот ход был чисто тактическим. Хочу обратить внимание, на то, что папа Иннокентий IV в своих письмах к Миндовгу (1251-53 годы) называет его не иначе, как «Kоролём Лютовии» — Rex LUTHOVIAE (Ex. Reg. Orig. Tom. II. еp.1-5 fol. 113).
Вскоре, воспользовавшись восстанием жемойтов, куршей и земгалов против крестоносцев в 1258 году, Миндовг порвал союз с Ливонским орденом и отрекся от католицизма.
Этот период и следует считать началом борьбы Литвы с Польшей, имевшей в те времена в большей степени религиозную подоплёку.
В средние века просвещённые магнацкие рода Радзивиллов, Чарторыйских и др. в ВКЛ были сторонниками кальвинизма или исповедовали православие, чему следовали и их подданные.
Борьба продолжалась и после брака Великого князя литовского Ягайло с польской королевой Ядвигой (1386 г.), поскольку именно с тех пор политика правящих польских элит стала заточенной на постепенное поглощение ВКЛ Польшей и создание единого государства.
Всё у поляков складывалось вроде бы благоприятно. Польский король Сигизмунд I в 1544 году сумел протащить своего сына Сигизмунда II Августа на пост Великого князя Литовского.
После смерти Сигизмунда I Польша, конечно же, стала настаивать, чтобы Сигизмунд II Август стал Польским королем, одновременно сохранив за собой титул Великого князя Литовского.
Однако последний Ягеллон оказался бездетным. Чувствуя, что с его смертью не очень-то прочный союз Литвы с Польшей может порваться, польская знать стала подбивать Сигизмунда II Августа к заключению полной унии ВКЛ с Польшей, слив их воедино в одно государство.
Настроения местной крупной знати в связи с этим хорошо иллюстрируются словами князя Николая Радзивилла королю: «Теперь Литве грозит двоякая беда: с одной стороны меч неприятельский, с другой — «аркан вечной неволи».
Тем не менее, на варшавском сейме 1564 г. король объявил, что как глава династии Ягеллонов он отрекается от своих прав на княжество Литовское в пользу Польской короны. Затем после соответствующей обработки шляхты на 10 января 1569 года был назначен съезд в Люблине для формального заключения «унии» двух государств.
В авангард очередной волны польской экспансии в этот период был поставлен иезуитский орден, основанный Папой Римским Павлом III в 1540 году и уже в 1564 году проникший в Польшу.
Первейшей задачей иезуитов в ВКЛ было возвращение в лоно римской церкви обращённых в протестантство и православие высших слоёв общества. Главными средствами для реализации своих намерений они, естественно, выбрали школу, проповедь, исповедь и богослужение.
Своё наступление иезуиты начали с учреждения «коллегий», т.е. средних школ.
В Вильне коллегия была открыта в 1570 году. Здесь школьным делом ведал Станислав Варшевицкий, окончивший Виттенбергский университет и вошедший в иезуитский орден в 1567 году.
Поначалу приток учеников был незначительный, поскольку здесь уже работали протестантские школы. Православные же и вовсе не хотели отдавать детей в чужие учебные заведения. Однако иезуиты предложили всем без исключения бесплатное образование, и эта рассчитанная на перспективу «благотворительность» победила.
Старым испытанным средством иезуитского влияния на общество стала церковная проповедь на богослужениях. Искушённые в ораторском искусстве иезуиты — священник Станислав Варшевицкий и доктор философии и красноречия Петр Скарга потрясали народ в Вильне проповедями, заставлявшими, порой, верующих плакать и каяться.
Для ещё более убедительной демонстрации своего превосходства иезуиты пригласили взрослое население на публичные дискуссии о вере, где они, более продвинутые, конечно же, брали верх.
Кроме публичной демонстрации интеллектуального превосходства, иезуиты стремились отличиться добродетелью в мирских делах. Так, во время смертоносной эпидемии чумы в 1575 году они самоотверженно посещали дома и семьи не только для духовного утешения, но и для медицинской помощи.
По плану Петра Скарги в Вильне в 1575 году было учреждено братство Тела Христова, увлекавшее народ пышными процессиями. Воздействие на сознание было так сильно, что многие родители перевели своих детей из школ протестантских в иезуитские, а часть взрослого населения, преимущественно протестантов, перешла в католичество. Среди них был даже маршалок Литовский Ян Хоткевич, по семье — православный. Та же участь постигла и четырёх детей князя Николая Радзивилла Чёрного.
Однако всё ещё многочисленное протестантство продолжало сопротивляться.
На конвокационном съезде в Варшаве (1573 год) при рассмотрении вопроса, где и когда избирать короля, протестанты заявили, что они отказываются от участия, пока не будет обеспечена свобода совести. Православные же использовали тактический приём — выдвинули в число кандидатов на престол Московского царя Ивана IV Грозного.
В итоге католикам ничего не оставалось делать, как включить положение о свободе совести в присягу будущего короля.
Поскольку магнаты договориться не смогли, выборы закончились избранием брата французского короля Генриха Анжуйского — ярого католика. Тем не менее, и он — активный участник Варфоломеевской ночи, должен был сделать заявление о свободе совести.
На новых выборах в польские короли выдвинулся венгерский румын, православный трансильванский воевода Стефан Баторий, правивший затем 12 лет (1574-1586 гг.). Не могу обойтись без иронии в адрес доморощенных либералов, которые придумали ему белорусское имя — Степан Батура.
Православный по вероисповеданию, Стефан Баторий, будучи поклонником просвещения, имел неосторожность поддержать просветительскую деятельность иезуитов. В результате находящиеся в юрисдикции и завоёванные Баторием земли в той или иной степени стали подпадать под их влияние.
Отвоевав у Москвы Полоцк (1579 г.), он и на землях исконного православия в 1581 году открыл иезуитскую коллегию, объяснив это необходимостью «смягчения грубых нравов в этих местах».
Число образованных иезуитами бесплатных коллегий, в которых наряду с католиками учились протестанты и православные, постоянно увеличивалось. Науки преподавались светские. Вероисповедание открыто не задевалось, поэтому резкого народного протеста против этих школ не возникало.
Однако определённые проблемы иезуитскому просвещению создал появившийся в Литве друг детства Ивана Грозного, а после неудач в Ливонской войне — опальный князь Андрей Курбский.
Показателен диалог Курбского с православной княгиней Чарторыйской, испросившей его совета относительно намерений её сына продолжить своё образование в Виленской иезуитской коллегии, на что Курбский ответил:
«...не хочу от тебя утаить, что многие родители, как княжеских родов, так и шляхетских и честных граждан, отдали было туда своих детей для обучения свободным наукам. А иезуиты, еще не науча их, едва не всех, в их неразумном возрасте, своими хитрыми внушениями отлучили от правоверия... Потому многие отцы опять отобрали от них своих детей. Иезуиты — ненавистники и великие противники нашему правоверию».
Образование в иезуитских коллегиумах было сосредоточено на изучении латинского и польского языков и логики. Математика и другие естественные науки были минимизированы, а истории по понятным причинам не преподавалось вовсе. Зато глубоко изучались латынь и приёмы, украшающие ораторские речи и проповеди.
Главное, чего добились иезуиты — школа стала средством латинизации детского поколения. Постепенно на повестку дня была вынесена и идея церковной унии, представлявшаяся верхом практической мудрости.
В 1577 году иезуит Петр Скарга издал в Вильне на польском языке книгу: «O jеdnоsсi kоsсiоla Bоzеgо i о grzесkеm оd tеj iеdnоsсi оdstapiеniu...», посвятив её стоявшему во главе православия Великому князю Константину Острожскому.
Предложения Скарги были искусно упакованы в казавшуюся очевидной простоту: православным следует лишь принять маленькие исправления в вере — признать главенство папы, а также то, что все являются членами римской веры. Греческие же обряды, не противоречащие вере, остаются нетронутыми.
К сожалению, у православных на тот момент не было людей ученых, и обеспокоенный князь Константин Острожский обратился за помощью к князю Андрею Курбскому.
Князь Андрей Курбский
Когда Курбский прислал ему свой перевод беседы Иоанна Златоуста о вере, надежде и любви, Острожский, не медля, пожелал перевести ее на более доступный большинству шляхты польский язык. Сам же Курбский принялся писать историю Флорентийского собора не в латинском, а в восточном греко-русском освещении. Книгу же Скарги ревнители православия предавали сожжению.
Несмотря на активные действия католиков по расширению влияния униатской церкви, православные в единении с протестантами в тот период смогли отстоять свободу вероисповедания на трёх Сеймах вплоть до 1575 года.
Совместные усилия Андрея Курбского, в сочетании с толкованиями ещё одного беглеца из Московии, игумена Артемия, обосновавшегося у Слуцких князей Олельковичей, продвинули православную науку и путём активной личной переписки вытащили многих православных вельмож из сетей протестантства и католицизма.
Курбский с особой настойчивостью стал агитировать за создание православной школы и литературы. Он сумел достать в оригинальном тексте творения Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Кирилла Александрийского, Иоанна Дамаскина, которые начали активно издаваться.
Этими и другими усилиями православию удалось на тот момент сдержать латинизацию восточных регионов Речи Посполитой и воспрепятствовать иезуитам в реализации своих намерений.
Приведенными фактами мне, прежде всего, хочется подчеркнуть то, что трения и конфликты между проживающими в ВКЛ русскими этническими группами и Московией, не могли иметь национальную подоплёку, к чему постоянно подводят современные оракулы от оппозиции.
Карта Речи Посполитой в 17 веке
В те времена войны на востоке Европы преследовали главным образом стремление сильных княжеств овладеть соседними землями и распространить на них своё влияние. Национальные трения между родственными славянскими народами тогда не возникали.
Столкнувшись с проблемами латинизации населения восточных регионов, иезуиты принялись разнообразить формы психологического воздействия, сделав на этот раз ставку на национальное разобщение.
Достаточное представление об их ханжестве и вероломстве даёт любопытный иезуитский документ, датированный 1717 годом.
Приведу лишь некоторые выдержки из него:
«Каждый поляк, если хочет обезопасить отчизну свою, на себя обязан взять бремя уничтожать греческий обряд или презрительным отношением, или притеснением, или преследованием тех, кто его придерживается, или любым другим эффективным способом».
«Каждый поляк должен избегать русина, и даже в соседстве с ним дружбы не водить, разве что для своей выгоды».
«Богатые граждане отчизны нашей в услужение к себе не должны брать русинов, ежели те в услужении этом смогут получить образование».
«В городах и местечках, на Руси основанных, много зажиточных русинов имеется, и их к бедности и безграмотности толкать нужно, чтобы уже ни деньгами, ни умом себе помочь не могли. Сделать это можно так: ежели города те в земстве находятся, одним только расселением евреев возле рынков погубить руснаков можно. Из-за традиционной ловкости еврейской они все заберут себе прибыли в городе, а русь вышлют на панщину за околицы».
«Самый трудный узел, который необходимо развязать — это их владыки и попы... И мы, и наследники наши не должны допускать епископов русских в сенат, чтобы вере своей они там уважения не чинили, и русинов своих вверх не двигали... и чтобы даже догадаться не смогли, что по отношению к ним и целой Руси потихоньку будет планироваться и осуществляться».
Как видно из этих наставлений иезуитов, разжигание межнациональной вражды стало реальным дополнением к конфессиональному противоборству.
